Мои книги

«Исак и тайны Амараса»

Глава 7. История Лала
- Мне было три года или чуть больше, когда я покинула свой дом. Родной дом… что это? Вкусные запахи с кухни? Или голос мамы, укладывающей тебя спать? Звучание маминого голоса – это всё, что я помню! Её голос всегда со мной, здесь, – Лал, положила руку на сердце. – Когда мы выходили на улицу, мама мне всегда говорила: «Дочка, крепко держись за подол моей юбки, иначе пропадёшь!». Мама не могла меня взять за руки, потому что её руки были заняты. Она держала новорожденного младенца, мою сестру. Тихий был ребёнок, почти всё время спал на руках. Помню ещё, как шуршала ткань маминой юбки. Один раз я отпустила подол её юбки… всего один раз! И потерялась на шумной базарной площади.
- А что потом с тобой случилось? – спросили Исак и Акоп, когда Лал умолкла.
- Потом… людская толпа вывела меня к повозке с бродячими артистами. Внутри повозки среди блестящих рубашек и пёстрых жилетов, я почувствовала себя, как в сказочном ларце с драгоценностями. Там и взял меня сон, а когда я проснулась, повозка была уже в другом городе. Повозка бродячих артистов стала моим домом. Вы, не думайте, что жизнь у артистов окружена музыкой и весельем – это не так! Это, прежде всего, бесконечные упражнения перед выступлениями, ругань, побои…, две обезьяны в коротких юбках, которые больно кусались. Ещё змея, которая или спала в корзинке или, высовываясь наружу, грозно шипела… и опять упражнения. И опять упражнения. Во время стоянок мне растягивали кости. Для того, чтобы ноги и руки стали гибкими и податливыми. Шёл дождь, иногда палило солнце, но несмотря ни на что, меня привязывали за ноги к веткам деревьев. Подолгу я болталась вниз головой. Так меня готовили к выступлениям. Я плакала. Меня не кормили. Всё тело ныло, голова гудела, а слёзы лились и лились. Тогда я и забыла своё полное имя. Будто оно выскочило из меня, когда меня повесили вниз головой. Потом я высушила слёзы и убежала прочь. Опять незнакомый город, непонятные речи. Бездомных детей не любят! Как и бездомных собак. Никто их не возьмет на руки и не приласкает. Потому что им не верят – бояться, что они укусят и сбегут! – горестно произнесла девочка.
- Как же ты выжила? – воскликнули мальчики.
- Один человек меня подобрал и привёл в свой дом. Я росла рядом с его детьми. Рядом…, когда они игрались в саду, мне приходилось мыть полы. Когда они шли в школу, я полола грядки в саду. Каждый раз перед сном, я говорила себе, что завтра отправлюсь на поиск своего родного дома, но тяжёлая изнурительная работа не отпускала меня. Так прошло несколько лет. Как-то раз я нашла в себе силы уйти и повернулась спиной к тому дому. Я ушла тёмной ночью. Луна, как небесный фонарь, светила мне путь. Ушла искать своё счастья, зная, что родного дома мне больше не найти. Мне опять повезло. С наступлением нового дня мои заплаканные глаза увидели необычайно красивый край. Я, словно попала в сад, окружённый голубыми холмами. Стройные деревья, тихо шелестя листвой, давали тень и прохладу. На горных лугах цвели фиалки, покрывая землю голубым ковром. Журчащие родники орошали землю прозрачной водой.

- Это наш край! – В один голос воскликнули Исак и Акоп. Лал, одарив их еле заметной улыбкой, продолжила, – Там, у дороги я заметила седобородого путника в простых чёрных одеяниях. Тяжёлый хурджин* нес он на плече. Глядя на его тяжёлую ношу, я ошибочно решила, что человек с седой бородой богат, его тяжёлая ноша накормит меня. И побежала к нему. Почтенный старец молчаливо слушал мой рассказ, поглаживая свою седую бороду. Дав мне потом поесть лаваш* с сыром, обратился ко мне с такими речами: «Дочь моя, жалею я тебя, но не знаю, как поступить с тобой. Правильно было бы вернуть тебя домой к родителям. Однако в виду того, что твой дом нам неизвестен, имя твоё и твоих родичей забыто, видеться мне, что будет трудно вернуть тебя домой. Придётся мне взять тебя с собой! Лишь на короткое время – пока мы не дойдём до Девичьего монастыря. Там я передам тебя на попечительство настоятельнице. Так будет верно! Только путь мой нелёгкий. А тебе, босой и не привыкшей лазить по горам, будет трудно в пути. Поэтому первым делом купим тебе одеяния, лучше мальчишечьи. В горах они удобнее, и тебе спокойнее в них будет. И дам я тебе имя – Лал. Есть такой полудрагоценный камень. Попадая в руки золотых дел мастера, камень приобретает правильную огранку и получает блеск гранатового цвета. Представляется мне, что характер камня, подойдёт к твоей натуре». Слова старика и моё второе имя мне пришлись по душе. Лишь содержание тяжёлой поклажи немного разочаровало меня. Разве книги могли насытить изголодавшуюся девочку-оборванца. Позже я поняла, книги – это истинное сокровище на земле и постыдилась своего невежества. Мой просвещённый старец был монахом и держал свой путь в матенадаран монастыря Амарас. Мне нравилось слушать старика, разглядывать его книги во время наших привалов. Это его умелые руки создали книги, украшая их рисунками и прикладывая к переплёту драгоценные камни. Однажды ночью мне приснились стройные размашистые буквы из книжных страниц. На следующее утро я попросила мудрого монаха научить меня книжному мастерству. «Хорошо, дочь моя! Поведаю я настоятельнице монастыря о твоём желании». Слово своё старец сдержал – я стала послушницей в школе при монастыре, где все дети обучались грамоте, песнопению, рукоделию. Я не была больше одна!

Затем девочка умолкла. Так молча трое подростков прошли некоторое расстояние. К этому времени солнце, достигнув своей наивысшей точки, медленно опускалось с небосклона, оставляя за собой кроваво-красную тень.
- Лал, далеко нам ещё до Кармир Шука? – поинтересовался Акоп.
- Ещё один парасанг*.
- Парасанг? – еле слышно повторил Исак. Мальчик встревожено остановился.
- Что с тобой? – спросила Лал, увидев, как побледнело лицо Исак. Младший мальчик ей не ответил. «Парасанг! Лал назвала расстояние не в километрах, не в вёрстах, а в парасангах! Почему она произнесла это стародавнее слово? Никто в нашем крае, ни одна девочка, ни один мальчик, никто из взрослых не измеряет расстояние в этих старинных парасангах! Здесь что-то не так… здесь всё не так!». Исака передернуло. Он вдруг почувствовал, как, наконец, ухватился за ту самую мысль, которая как увертливый червяк ускользала от него ещё с ночи на кладбище! «Мы попали в прошлые времена. Без всякого сомнения, Акоп и я присутствуем в среднем веке. Возможно, что в чреве платана, попав в водоворот воды, мы попали в водоворот времени! Заблудившись, мы поднялись на свет не в том времени. Судя по погоде, здесь конец зимы или начало весны. На деревьях пробиваются почки, появилась молодая трава, на лугах распускаются цветочки. У нас же стоял сентябрь. Плоды! Варенье! Зерно! Урожай! Здесь платан ещё «молод». Всего каких-то тысяча лет и его детёныши ещё не родились. У нас же ему уже две тысячи лет – вот ещё одна разница! Но неужели нас занесло на тысячу лет назад? Как узнать какой здесь год? Не спрашивать же у Лала об этом? Тогда придётся давать ей какие-то объяснения. А какие? Не говорить же ей, что мы гости из будущего. Она и так принимает нас за чудаков. Как же я не догадался посмотреть на могильные плиты: даты рождения и смерти! Не возвращаться же назад, на кладбище?
Исак всё ещё стоял, не шевелясь, пока удивлённые возгласы Акопа и Лала не «вернули» его на дорогу. – Что с тобой, Исак? – Ничего, – буркнул младший мальчик и, опустив голову, продолжил путь. «Мы попали в прошлые времена, вот так дела! Как же мы будем возвращаться назад в своё время? Даже и не знаю, как правильно сказать: назад или вперёд? А что думает Акоп? Догадался ли он, что произошло с нами?»
Не успел Исак подумать о своём друге, как послышался Акопа насмешливый возглас. – Парасанг? Лал, что это за штука?
- Акоп, ты, не знаешь, что такое парасанг? Не может быть! – воскликнула девочка и от удивления чуть не присела.
- Ну, конечно, Акоп знает, что до километров люди измеряли расстояние в парасангах! – заступился Исак за своего друга. Ни о чём не догадывающегося друга!
- Опять чужеродное слово «километр»? – покачав головой, укоризненно сказала Лал. Исак не нашёл, что ответить. Зато с возмущением крикнул Акоп, – Я не понял! Что нам надо пройти этот парасанг? А потом ещё и километры? Может быть, нас сможет кто-то подвезти до Кармир Шука? Быстрее будем у цели!
«Прежде всего, надо объяснить Акопу всю невероятность нашего положения», подумал Исак. «Надо его оттащить в сторону и вразумительно всё объяснить. Но так чтобы девочка из средневековья ни о чём не догадалась!» Мигом, выхватив у Акопа мяч, Исак сильным ударом правой ноги отбросил его далеко вперёд. – Ей Акоп! Посмотрим, кто из нас будет быстрее у мяча! Бежим на перегонки к мячу! – Исак, бросая вызов, надеялся, что Акоп рванёт вперёд за своим мячом, и тогда он сможет объяснить ему с глазу на глаз всё, что с ними произошло.
Но Акоп был до того изумлен, что не тронулся с места. Тогда Исак схватил друга за рубашку и потащил его к мячу, не переставая при этом громко восклицать. – Акоп, давай, посмотрим, кто из нас будет раньше у мяча? Кто из нас прибежит первым?

- Что это с тобой? – оторопело, произнёс друг, – С каких пор ты стал хвастаться своими быстрыми ногами. И мне есть чем похвастаться, к примеру, своей силой!
- Побежали! По дороге всё объясню, – шепнул Исак незаметно от девочки. Тот нехотя поплёлся, – Исак, можешь не объяснять. Я и без твоих объяснений всё понял. – Что ты понял?
- А то, что ты, Исак, хвастаешься перед девочкой! Хочешь впечатлить её своим быстрым бегом? Ведь известно, что самые быстрые ноги в нашей команде у тебя! – сварливо бормотал Акоп. Исак оставил колкие слова Акопа без внимания. Как только они отошли шагов на двадцать или двадцать пять, младший мальчик оглянулся. Чтобы убедиться, что ветер не донесёт до Лала его слов. Слов, которые он сейчас скажет другу, посвящая Акопа в своё открытие. Открытие такое же невероятное, как и страшное! Пока мальчик подбирал нужные слова, закричала девочка. Однако далеко находились от неё Исак и Акоп, поэтому не услышали её возгласов, предупреждающих об опасности. И ветер не донёс их до ушей мальчишек. Потом слова девочки перешли в короткий вопль. – Вай! Бегите! Прячьтесь! Враги идут!
Но нет, не долетели до Исака и Акопа предостережения девочки! Горестно махнув рукой, Лал быстро скрылась из виду. Вскоре ясно донёсся топот лошадиных копыт. Поднялась дорожная пыль. По дороге тяжёлой рысью скакал отряд всадников. За конницей шли повозки. На повозках лежали трофеи победителя: куры в клетках, овцы с перевязанными конечностями, хурджини и сундуки с домашней утварью. За телегами плелись плененные люди.
- Исак, смотри, всадники скачут. Давай попросим их, чтобы они подвезли нас до платана! – обрадовался старший мальчик. «Похоже, что Акоп ни о чём не догадывается!» отчаянно подумал младший мальчик.
- Акоп, я должен тебе обязательно что-то сказать. Это очень важно! Мы не туда попали, понимаешь! – быстро проговорил Исак. «Приближается враг, а Акоп всё ещё не догадывается, что попал в прошлые времена. В самое тяжёлое для края время – в войну!».
- Я и сам вижу, немаленький, что мы не туда попали. Не дошли до нашего платана.
- Акоп джан, дело не в том, куда мы попали! Нет, не то говорю. В какое время мы попали, вот, что важно!
- Что ты меня, то, как маленького за рубашку тащишь, то разговариваешь со мной, как с дурачком! Сам вижу, что здесь холодно. Но это обычное дело. После непогоды всегда стоят холодные дни. Один, два дня!
- Акоп, ты заметил, какое здесь время года? Разве это… – Исак не успел договорить. К двум мальчикам приблизился отряд грозных всадников. Раздался чей-то командный голос на чужом языке, а затем и голос переводчика. – Чьи вы? – Свои! – ответили оба мальчика разом. Потом Акоп попросил, – Дяденьки подвезите нас до Кармир Щуки! Или, хотя бы, до Аветараноца.
Тотчас над Акопом свистнула хлёсткая плётка. Лицо старшего всадника исказилось злобой. Нахмурив брови, всадник отдал на чужом для мальчиков языке приказ: «Взять в плен!»
- Акоп джан, это наши враги! – только и успел шепнуть Исак своему другу.
- Сам вижу, не маленький. Но как они хорошо вошли в роль! Бьют натурально. Даже больно! – воскликнул Акоп, ни на секунду, ни о чём не подозревая.
- Это натуральные враги!

Акоп взглянул на воинов, на их скулистые лица с сероватым оттенком. – Сам вижу! Загримировались натурально. И одежда старинная, подходит к старому оружию. Луки, стрелы, дротики. Наверняка, это артисты из Шушинского театра!
Старший всадник опять что-то крикнул. Четверо воинов спрыгнув с коней, схватили двух ребят и связали им руки, ноги. Исака и Акопа бросили на обоз, как трофей. Как овец, уготовленных на ужин. – Ты что-нибудь понимаешь, Исак? Зачем нас связали? Могли бы предупредить об этом заранее? Чтобы и мы подготовились. Я бы рубашку одел с длинными рукавами, чтобы верёвка не врезалась в кожу. Могли бы дать нам немного текста.
- Какого ещё текста?
- Ну, и непонятливый ты, Исак! Нам, как артистам, тоже могли бы дать немного текста в спектакле.
- В каком ещё спектакле, Акоп! – подняв руки вверх, взмолился к небу младший мальчик. Чтобы его друг, наконец, понял, в каком положении они оказались не по своей воле.
- Ясное дело, в спектакле про войну! Дали бы нам хоть одну короткую фразу. Я бы обязательно все слова выучил. Наизусть! Чего качаешь головой? Думаешь, не выучил бы! Не веришь мне?
- Акоп, мы с тобой попали в историю. Да, ещё неприятную! Понимаешь!
- Это я и сам чувствую, что история неприятная, – перебил его Акоп, поглаживая руку, по которой прошлась горячая плётка.
Исак нахмурился. «Акоп ни о чём не догадался. Как же ему всё объяснить? С какого конца начать объяснять?» – Акоп джан, ты помнишь, как на кладбище пожилая монахиня говорила нам о захватчиках, вторгшихся в страну. И что врагам пока не удалось захватить всю страну, наш Аветараноц ещё держится. Помнишь? – Ну, да!
В эту минуту над Исаком и Акопом опять просвистела плётка, – Исак, эти артисты начинают немного надоедать. Дяденьки, вы не могли бы бить мягче? Зачем так стараться, силы свои зря тратить! И вообще уже вечер, может быть, хватит на сегодня? Давайте завтра продолжим репетицию! И, пожалуйста, принесите нам на завтра немного текста. Хоть одно предложение! Я всё выучу! Спать не лягу, пока не выучу свой текст!
Исак, не обращая внимания на свист плётки над головой и на бесконечные прерывания Акопа, продолжал безуспешно объяснять. – Акоп, слушай! Монахиня прославляли нашу деревню, потому что она, в отличие от остального края, не захвачена врагом! Теперь ты понимаешь?

- Кажется, да, – неуверенно ответил старший мальчик. – Просто я не понимаю, откуда взялись враги?
Раздавшийся громоподобный крик старшего всадника, не дал договорить Акопу. Затем прогремел голос переводчика, – МОЛЧАТЬ! Два друга тотчас умолкли, но не надолго. Чуть позже Исак придвинулся близко к Акопу и полушепотом воскликнул, – Ты, помнишь, как Лал нас ругала за то, что в нашем разговоре много чужих слов? Футбол. Автомобиль.
- Ну, да! Понятное дело, монахи живут обособленно, отдельной республикой. Кроме того, в монастырской школе школьная программа слабая. Иностранные языки не проходят. А мой класс с этого учебного года начал проходить какой-то язык. Я, правда, ещё ни разу не был на этом уроке. Поэтому не могу тебе точно сказать, какой иностранный язык проходит мой класс.
- О нет, Акоп! Кроме родного языка в средние века изучалось, по меньшей мере, ещё четыре языка: два восточных, два западных. Просто, тогда этих слов ещё не было в обиходе. В футбол ещё не играли и автомобили ещё по их дорогам не ездили! Теперь-то ты понимаешь?

Акоп выдавил неуверенное «Да». Он, казалось, опять не понял, что имел в виду Исак. Крепко почесав свой затылок, старший мальчик осторожно спросил, – Исак, почему ты сказал «в средние века»? Прозрение потихоньку, но доходило и до старшего мальчика. – При чём тут средние века? – подозрительным тоном переспросил Акоп.
- Ты ещё не понял?
- Кажется,… нет.
- Мы попали в средние века!
- В… средние!… Века?
Раздался свист плети. – Дяденьки, вы не из театра? – с отчаянием в голосе обратился старший мальчик к всаднику, размахивающего плёткой. «Молчать!» После мучительного молчания Акоп пробормотал, – Щекотни, меня, Исак! Может быть, мы спим и видим этот ужасный сон? Нет лучше, ущипни меня! От щекоток я начну смеяться. А сейчас мне не до смеху. Исак джан, я не могу оставаться в среднем веке. У меня неотложные дела дома!
- Неотложные дела?
- Я обещал помочь Нунэ решить задачки по арифметике. Потом мне надо выучить стих, который нам задавали ещё на прошлой неделе. Это я обещал учителю Саркисяну.
- Это всё, что тебя волнует? – спросил Исак. Ещё младшему мальчику хотелось бросить: «Акоп, каких это пор ты стал интересоваться уроками». Но Исак прикусил язык. Он не стал этого говорить, понимая, что их положение и без упрёков было тяжелым.
- Нет, это не всё! Я себе дал слово, что с понедельника начну учиться и ходить на все уроки.
- Когда ты дал себе это слово?
- Неважно! Важно, что я хотел начать учиться с понедельника1903 года. Заметь с 1903 года, а не со средневековья! Я ещё сказал себе, что если с понедельника не получиться… ну, мало ли что бывает… и сентябрь быстро пройдёт, то начну заниматься с первого октября того же 1903 года.
Акоп ещё долго говорил о своих планах, уроках, помощи младшей сестре и хороших отметках, которыми учитель Саркисян обязательно его наградит, как только Акоп начнёт ходить регулярно в школу. Потом мальчик умолк. Его, как и Исака, охватило чувство безвыходности и тоски. Хотелось бежать. Хотелось домой. Хотелось назад в свои времена! Но как попасть туда? Где начинается обратная дорога домой? И что делать, если в этом времени, в средневековье, тебя бросят в тюрьму или вдруг соберутся казнить? У кого просить тогда помощи? Кто заступится за двух ни в чём неповинных ребят?

Чуть позже, когда старший всадник поскакал на другой конец обоза, Акоп придвинулся к Исаку, к самому его уху и шепнул, – Исак джан, знаешь, чего я больше всего боюсь! – Чего?
- Что мы, как Лал, никогда больше не вернёмся домой!
- Акоп джан, ещё не всё потеряно. Когда Лал станет взрослой то, может быть, найдёт свой дом. – Нет, Исак, не думаю. Кстати, куда делась девчонка?
- Лал говорила о каком-то важном задании. Наверное, ушла выполнять своё задание. Девчонки любят выполнять важные задания, – с вздохом произнёс Исак. Он подумал об Асе и её хорошем плане – искать сокровища меликов, от которого он так глупо отказался.

- Быстрые же у Лала ноги! Во всяком случае, быстрее твоих ног, Исак. Она смогла от врагов убежать, а ты нет!
Как жало осы кольнули Исака слова старшего мальчика. Но младший мальчик ничего не ответил. До него со всей ясностью доходили повелительные крики захватчиков, стоны плененных людей и хлест плетей, не знающих устали. Сердце мальчика беспокойно застучало.

- Исак, я теперь кое-что понял! – шепнул с сожалением в голосе Акоп. – Чего же, Акоп, ты понял?
- Теперь я понял, почему Лал удивилась твоему подсолнуху! Свеженький подсолнух никак не подходил к здешнему времени года. К ранней весне! Как же я сразу не подумал об этом. В те минуты я немного ревновал её к тебе.
Два мальчика – два друга – негромко рассмеялись. И снова над их головами раздался, до тошноты знакомый звук плетки. Ей вслед раздалась команда старшего всадника: «Заткнуть двум болтунам глотки!». Мигом два воина, схватив по охапке сена, бросились исполнять команду. Больно въелось сено в мальчишек языки. До слез больно! И обидно. К вечеру отряд всадников вместе с обозом дошёл до своей цели. – Амарас! – волной пронеслись возгласы пленников.
Городок, раскинувшийся недалеко от монастыря, выглядел плачевно. Вернее, это было уже не городок, а то, что от него осталось после нашествия врага – разбитые дома и разбитые дворы. На развалинах сидели бездомные собаки и негромко выли. Они были до того худы и малы, что походили на кошек. Увидев всадников, собаки, поджав хвосты, исчезли. Обоз остановился на краю городка, у древних стен монастыря Амарас, знаменитого своей первой школой, университетом и богатым собранием книг. С трёх сторон высокие стены почти уцелели, но огромная брешь в торцевой стене и разбитые ворота, говорила о том, что крепость пала. Уцелела калитка привратника и колотушка, которой обычно стучались странники, прося здесь защиты и ночлега. Сейчас деревянная колотушка смотрелась как усмешка. Враг сюда не стучался и ни о чём не просил. Он вошёл с силой.

©2012 Marina Loose